В статье Два полушария и проблема психотерапии я утверждал, что практически все виды психотерапии ориентированы на создание многозначного контекста, адекватного сложным и нередко внутренне противоречивым отношениям между явлениями реального мира, то есть — в той или иной степени адресуются к правополушарной стратегии мышления и только благодаря этому выполняют свою лечебную функцию. Понятно, что это относится к арт- терапии (лечению с помощью восприятия и создания произведений искусства), и также ко всем формам психотерапии, которые основаны на способности человека погрузиться в особые состояния сознания, типа гипноза и медитации, ибо показано, что эти состояния сознания характеризуются функциональным доминированием правого полушария. Но и при психоанализе обращение к воспоминаниям о сновидениях и к свободным ассоциациям и образам выполняет такую же роль. Даже рациональная когнитивная психотерапия, которая, казалось бы, делает основной акцент на анализе и пересмотре осознанных концепций человека по отношению к миру и самому себе, должна подспудно включать компонент невербального эмпатического взаимодействия, который может не замечаться, но без которого попытки рационального анализа и переориентации клиента на новое видение ситуации могут не быть достаточно успешными.
Я всегда был глубоко убежден, что при любой форме психотерапии необходима эмпатическая, эмоциональная связь между психотерапевтом и клиентом, и потому написание этой главы в то время казалось мне важным: роль правого полушария и его способность к созданию многозначных контекстов были, по моему мнению, недостаточно оценены в теории психотерапии.
И вот недавно я получил письмо от одного читателя, который обратил мое внимание на упущенный в этой главе аспект проблемы, который, как мне кажется, нуждается в отдельном обсуждении.
Мой читатель отвергает утверждение, что эмоциональная связь между психотерапевтом и клиентом является важнейшим фактором любого типа психотерапии. Он описывает, как, находясь долгое время в состоянии тяжелой фрустрации и стресса, утратил свой творческий потенциал и вообще интерес к жизни, и, судя по описанию, впал в черную меланхолию. Он особенно подчеркнул, что ему не к кому было обратиться за эмоциональной поддержкой и не было не только понимающего профессионального психотерапевта, но и вообще близких и сочувствующих людей, готовых его выслушать. И тут он, по чьей-то подсказке или может быть на основе где-то прочитанного, прибег к следующему приему: он начал подробно записывать (без какого-либо конкретного адресата, просто для себя), все, что он чувствовал и о чем он думал в этом состоянии. Он начал превращать свои смутные переживания в связный текст, переводя их туда из неопределенного потока сознания. И, через несколько дней такой работы, он вдруг почувствовал значительное облегчение. В его случае он был один и не было Другого, с кем устанавливается эмпатическая связь, открывающая кладовую образного, многозначного, правополушарного мышления. (Хотя дело совсем не в этом: когда я упоминал о таких методах лечения, как медитация и другие особые состояния сознания, они тоже, при владении этими техниками, не требуют второго лица).
Но мой читатель конечно был прав, утверждая, что такой его личный опыт не укладывается в предложенную мной концепцию психологической помощи. То, что он описал — письменное обращение к виртуальному собеседнику или просто систематическое ведение дневника с размышлениями о себе, своем состоянии и своих проблемах — использует совершенно другой, можно сказать полярный вышеописанному мозговой механизм: левополушарное, логико-аналитическое мышление. Когда человек пишет (если это не поэзия и не художественная проза) он создает упорядоченную, структурированную, более или менее организованную систему, в которой мысли представлены в форме фраз, связывающих между собой определенные понятия в контекст, который должен быть понят по возможности однозначно. Большинство людей приучено со школьных лет писать так, а не иначе, и даже тяжелое эмоциональное состояние не разрушает этот навык, во всяком случае не разрушает его полностью.
Что же происходит при этом на психологическом уровне? Человек в состоянии стресса, в условиях какого-то внутреннего конфликта, оказывается совершенно беззащитен перед многосложным миром своих переживаний и отношений, в который он не в состоянии вписаться. Человек растерян и беспомощен — он не знает, как справиться с этой слишком живой стихией, разрушающей его мир. Но у него нет адекватного механизма, чтобы принять эти противоречия, как естественную часть собственного мира, чтобы его многозначный Образ Я стал интегральной частью его же образа мира. Он «выпадает» из мира в силу недостаточных ресурсов правополушарного мышления или заблокированного отрицательными эмоциями доступа к этим ресурсам.
Профессор психологии Университета в Оснабрюке Юлиус Куль (Julius Kuhl) предложил новую классификацию типов личности. Он выделяет две группы людей: тех, кто ориентирован на действие, активное поведение (action oriented), и тех, кто ориентирован на собственное состояние (state oriented). «Ориентированные на действие» действуют по внутреннему побуждению, независимо от обстоятельств. Они активно действуют и в тех условиях, где активное поведение действительно необходимо для решения проблем, и в тех условиях, когда все актуальные потребности удовлетворены. Они могут быть и высоко эмоционально чувствительны, но эта чувствительность трансформируется в активное поведение, что защищает их от внутренних конфликтов. Их поведение не хаотическое — у «ориентированного на действие» в каждый данный момент есть цель, которую он ставит перед собой и стремится достичь. А любое целенаправленное поведение должно быть организовано и упорядочено, случайные привходящие обстоятельства не должны ему мешать, оно ограничено конкретной задачей. Для этого должна быть выстроена система представлений о мире, обеспечивающая последовательность поведения и не позволяющая ему сбиться с цели — и это функция левого полушария, создающего однозначно понимаемый контекст, с определенным прогнозом результатов действий и четкими отношениями между причиной и следствием. «Ориентированные на действие» — это, повидимому, люди с таким выраженным доминированием левого полушария, что у них очень ослаблена чувствительность к любым внутренним противоречиям, которым изобилует мир. Они могут дать сильную эмоциональную реакцию на невозможность достичь поставленной цели «здесь и сейчас», но у них нет обессиливающего сомнения в самой поставленной цели. Сама эмоциональная разрядка освобождает их от непродуктивного напряжения, вызванного сомнением, переводя его в активный протест против неудачи. Эти люди хорошо защищены самим их поведением, включающим поисковую активность. При неудачах, после эмоциональной разрядки, они быстро переключаются на другую цель, столь же всепоглощающую и доминантную. Благодаря этому они могут игнорировать сложность мира, и, пока этот механизм работает, они неуязвимы и не нуждаются в психотерапии.
Но если «ориентированные на действие» попадают в ситуацию, в которой активное поведение в любом направлении оказывается невозможным, и в условия, которые нельзя изменить, они впадают в состояние беспомощности и фрустрации. В этих случаях психотерапевту очень трудно им помочь, ибо в силу постоянного тренинга механизмов левополушарного мышления и его абсолютного доминирования, потенциал их правополушарного целостного видения мира очень низок. То есть, когда существуют обстоятельства, над которыми необходимо подняться и включить их в свою картину мира, они оказываются к этому не способны.
Те, кто «ориентирован на состояние», напротив, открыты «всем ветрам», чувствительны ко всем нюансам реального мира, к его внутренней противоречивости и возникающим на этой почве конфликтам. Это люди эмоционально уязвимые, часто не вполне уверенные в своих возможностях и в своих решениях. Такая чувствительность и уязвимость связана с доминированием правого полушария. Правое полушарие ответственно за восприятие мира сразу по всем сенсорным каналам; правая височная доля мозга воспринимает все нюансы звуков и интонацию человеческой речи; правое полушарие воспринимает зрительную информацию в большем объеме, чем левое. Сталкиваясь со сложностью и травмирующей неупорядоченностью мира, с противоречиями, вызывающими противоположные мотивы и побуждения, человек оказывается перед угрозой утраты целостности поведения и личности.
Но есть специальная система в мозгу, позволяющая справиться с этой угрозой — это правая лобная доля, которая окончательно формируется в онтогенезе (процессе жизни) позже всех остальных мозговых структур и обеспечивает интеграцию всех впечатлений и интенций поведения на новом уровне. Эта структура мозга формирует многозначный контекст, адекватный многогранности мира, и все противоречия перестают травмировать личность и начинают вписываться в целостную картину мира. В отличие от высших левополушарных функций, работающих на основе относительно простых познаваемых алгоритмов, в чем-то похожих на алгоритмы компьютерных программ, алгоритмы работы правой лобной доли неизвестны. Будучи окончательно сформированной у каждого человека позже его вербального мышления и сознания, эта система способна преодолеть их ограничения. Но для этого нужно, чтобы она была функционально полноценной — только в этом случае она успешно компенсирует вышеописанную правополушарную высокую чувствительность и способствует обогащению внутреннего мира личности.
Если суммарное воздействие впечатлений превосходит компенсирующие возможности этой системы, то человек оказывается в состоянии фрустрации, у него развивается чувство растерянности и беспомощности, возникает непродуктивное эмоциональное напряжение. Профессор Ю. Куль и его сотрудники в своих экпериментах показали, что такое непродуктивное, деструктивное эмоциональное напряжение само по себе блокирует доступ к этой высшей компенсирующей системе (как, впрочем оно блокирует и любое конструктивное поведение). Создается порочный круг, в котором возможности компенсации продолжают снижаться, а напряжение растет. Это ощущается самим человеком как «зацикливание» на нерешаемой проблеме.
В условиях эмоционального комфорта «ориентированные на состояние» живут более творчески и более гармонично, чем «ориентированные на действие», а при эмоциональном дискомфорте они утрачивают творческий потенциал и способность вписаться в мир и оказываются гораздо слабее тех, кто «ориентирован на действие». В этом состоянии они нуждаются в психологической помощи: или, укрепляющей потенциал их правополушарного многозначного мышления, или же позволяющей им создать уплощенную левополушарную модель реальности, в которой можно действовать на основании относительно простых алгоритмов. Подробное изложение своих проблем, адресованное себе в дневнике или в письме виртуальному собеседнику (как это делал мой читатель) использует этот же левополушарный механизм организации и упорядочивания переживаний за счет их некоторого упрощения, и после этого их можно критически анализировать, и они вдруг становятся решаемыми.
Исследования последнего времени показали, что таков же механизм действия большого спектра антидепрессантов — блокаторов обратного захвата серотонина в мозгу. Обнаружено, что у тех больных депрессией, на которых положительно действуют эти антидепрессанты, уже до начала лечения есть признаки относительно более высокой физиологической и функциональной активности левого полушария, по сравнению с левым полушарием тех, на кого этот вид антидепрессантов не действует, и они по этому параметру ближе к здоровым людям. Специальные методы исследования позволяют это обнаружить: при прослушивании разной информации, подаваемой одновременно в оба уха (дихотическое прослушивание), их правое ухо, связанное с левым полушарием, обнаруживает преимущество перед левым в восприятии слов и даже просто звуков.
В процессе лечения антидепрессанты нормализуют (обостряют, усиливают) реакцию левого полушария на стимулы. Повидимому, антидепрессанты повышают этот сохранившийся потенциал левополушарных функций и именно это объясняет их успешное действие при депрессии. Однако во многих случаях при прекращении лечения антидепрессантами депрессия возвращается, т.е. это лечение устраняет синдром, но не излечивает. Поэтому лечение антидепрессантами должно сочетаться с психотерапией, ориентированной на активацию механизмов правого полушария.
В многочисленных исследованиях показано, что и у здоровых испытуемых эти лекарства усиливают метаболизм глюкозы в различных отделах коры левого полушария (что отражает усиление функциональной активности этих отделов мозга). Таким образом, и у здоровых испытуемых антидепрессанты серотонинергического действия усиливают нормальную активность тех зон коры мозга, которые ответственны за целенаправленное поведение.
Показано, что у тех. кто положительно реагирует на когнитивную психотерапию, по сравнению с теми, кто не реагирует, также преобладает правое ухо в процессе дихотического прослушивания. Понятно, что когнитивная психотерапия ориентирована на левое полушарие. Но оптимальной была бы попытка одновременно активировать и использовать ресурсы правого полушария, правых лобных структур, ответственных за создание многозначного контекста. Когнитивная психотерапия может выполнять эту двойную функцию довольно успешно, если сам психотерапевт не только адресуется к рациональному аналитическому мышлению клиента, но и одновременно, всем стилем взаимодействия устанавливает с ним эмоциональный, эмпатический контакт. В этих случаях психотерапия может быть успешной, даже если ограничивается несколькими сеансами, во всяком случае, мой личный опыт подтверждает это.
Литература:
Miguel Kazeґn , Reiner Kaschel, Julius Kuhl
University of Osnabrueck, Institute of Psychology, Differential Psychology and Personality Research,
Individual differences in intention initiation under demanding conditions: Interactive effects of state vs. action orientation and enactment difficulty
Journal of Research in Personality 42 (2008) 693-715
Nicola Baumann, Reiner Kaschel, Julius Kuhl
University of Osnabrueck, Institute of Psychology, Differential Psychology and Personality Research,
Affect sensitivity and affect regulation in dealing with positive and negative affect Journal of Research in Personality 41 (2007) 239-248
V.S. Rotenberg
Tel-Aviv University
Functional brain asymmetry as a determinative factor in the treatment of depression: Theoretical implications
Progress in Neuro-Psychopharmacology & Biological Psychiatry 32 (2008) 1772-1777
Распечатать эту статью
